Игнатий Лойола и его орден

 Человек, который пытается изменить других, теряет время напрасно, если он не начал с себя.
/Игнатий Лойола/

 

Ранним утром в праздник Успения 1534 года семеро воспитанников парижского университета вышли из городских ворот и отправились в сторону Монмартра. Пейзаж, который многим позже прославила совсем другая парижская молодежь, тогда выглядел еще девственно-сельским; там, на склоне холма, вдали от городских миазмов, стояла дряхлая маленькая церквушка, где один из этих семерых, уже принявший сан, отслужил мессу. Перед причащением все члены компании по очереди принесли обеты: соблюдать бедность и целомудрие, совершить паломничество в Святую землю, а если оно вдруг не удастся — то отправиться в Рим и там предать себя в полное распоряжение верховного понтифика на благо церкви.

Служивший обедню Пьер Фавр был из Савойи, остальные шестеро — из разных областей Испании. Франсиско Хавьер, Альфонсо Бобадилья, Диего Лаинес, Альфонсо Сальмерон, Симон Родригес и, наконец, их вождь — сознательно деклассировавшийся баскский дворянин дон Иниго де Лойола, назвавшийся Игнатием в честь священномученика Игнатия Богоносца, того самого, которого в детстве, по преданию, Иисус взял на руки со словами: "Кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном".
( читать дальше,,, )

Реформация наступала, и император Карл V надеялся, что Тридентский собор сумеет найти достойный ответ лютеровой смуте. Собор заседал 20 лет, и в итоге принял решение бороться с ересью до победы. Собор констатировал, что духовенство, увы, впрямь довольно невежественное en masse, нуждается в новой системе образования. Но для того чтобы осуществить это пожелание, у Римской церкви, от которой отпадали области за областями, не было ни сил, ни средств. 

Точнее, недоставало бы, если б не Лойола и его "полк Церкви воинствующей", ринувшийся в бой по всем фронтам. Начав с "Римского коллегиума", Collegium Romanum, иезуиты быстро стали строить сеть учебных заведений буквально по всему миру. К моменту смерти основателя ордена в 1556 году этих заведений было уже 74, а дальше уже можно было и сбиться со счета. Учебные планы и методика преподавания были куда прогрессивнее и разумнее, чем в морально устаревших университетах (к примеру, для закрепления навыков публичной речи и познаний в латыни иезуиты активно использовали любительский театр — и это при традиционно опасливом отношении церкви к лицедейству), так что отправить отпрыска учиться к иезуитам — это было респектабельно и даже модно. 

Так же рано "общество Иисуса" приступило к миссионерству: не считаясь ни с языковыми барьерами, ни с опасностями, иезуиты разъехались проповедовать по всему свету. И при этом брали свое не харизмой или запугиваниями, а тонкой методичностью и открытостью. Китайцев, например, они ухитрились убедить (не жертвуя ничем из догматики), что христианство — это такое конфуцианство, только особенно возвышенное. 

Наконец, и в самой Европе, и католической и протестантской, орден трудился не менее рьяно. В ход опять-таки шли все медиатехнологии: театр, искусство, музыка, яркая и парадоксальная риторика, броские слоганы, эффектные церемонии. Плюс наука, образование, индивидуальный подход к духовному руководству.

Сто лет спустя после основания ордена ему было чем хвалиться. Католицизм отвоевал свои позиции в Польше и Венгрии, испанских Нидерландах и Франции. Чуть ли не каждый день приходили известия о новых сонмах душ, которые церковь приобрела за пределами Старого Света. Церковь собралась, успокоилась, перегруппировалась и была уверена, что в ее распоряжении есть элитный отряд, который в любой момент готов броситься на решение самой сложной задачи. 

Но именно могущество иезуитов оказало им дурную службу. Что в протестантских кругах быстро стала складываться "черная легенда" о зловещем воинстве Ватикана — это понятно, но и католические государи постепенно стали с подозрением смотреть на транснациональную корпорацию, у которой своя воля, свои интересы, свои правила. И которую заведомо невозможно контролировать. 

В век индустриальной революции говорить о всевластии религиозного ордена, казалось бы, странно, но именно в XIX столетии ужас перед иезуитами приобретает гомерические масштабы. Можно вспомнить хотя бы "Агасфера" Эжена Сю, но конспирологические фантазии пошиба "Протоколов Сионских мудрецов" циркулировали отнюдь не только в художественной литературе. На иезуитов сваливали войны и громкие убийства, антиправительственные выступления и правительственную реакцию. И так до начала ХХ века: ходила, например, версия, что это иезуиты развязали Первую мировую, а перед этим утопили неугодную им финансовую элиту на "Титанике". 

источник